Все его друзья поддерживали употребление наркотиков

Все началось еще тогда, когда я была маленькой. Я помню, как мой брат был в роли Деда Мороза, и мне было грустно, что ему не удалось его увидеть. Это было одно маленькое счастливое воспоминание рядом с жестоким и наркозависимым отцом. Мы с мамой переехали, когда мне было 6 лет. А брат остался там. Я мало его видела. Мы снова начали общаться после смерти отца. Перед похоронами отца он ходил в баню, чтобы занюхнуть амфетамин с друзьями.

Когда я была у него в гостях, ему всегда было плохо по утрам. Я испекла ему блины, а он начал плакать и пытался вспомнить, когда он ел их в последний раз. У него было доброе сердце, я чувствовала его братскую любовь. Он был счастлив, что я никогда не употребляла наркотики. Однажды мы поехали на скрап-ралли в Валга, водитель находился в состоянии наркотического опьянения, и, к сожалению, я поняла это слишком поздно. Все закончилось тем, что мне пришлось сообщить охраннику, что один человек собирается напасть на другого с молотком для отбивания мяса. Все его друзья поддерживали употребление наркотиков. Кто продавал, кто употреблял. Иногда я действительно боялась за свою жизнь, потому что его друзья были очень внезапными и непредсказуемыми. Как будто для них не было бы проблемой убить. Обиднее всего было за девочек с кукольными лицами – они были под таким кайфом, что у меня разрывалось сердце. Я слышала о смертях его друзей от передозировки. Я находилась в отчаянии и не могла понять, как это его не волновало.

Однажды вечером я ждала его дома. Пришли двое его знакомых и сказали, что его забрала полиция, потому что у него было с собой 3 литра «колпачков», и за ним долго следили. Он вернулся через 6 месяцев и прямо с досудебного следствия пришел к нам в гости. Он успел побывать в больнице из-за абстинентного синдрома. От этой мысли стало страшно. Он достаточно оправился. Набрал вес, но зубы были маленькими и гнилыми. Он также сказал, как хорошо было в тюрьме – просто кричишь на охранников, и они делают то, что ты хочешь.

После этого наше общение прервалось. Я знаю, что он еще раз был в больнице на лечении. Оно ему не помогло. Семья не может спасти его, если он этого не хочет. Сейчас ему 32. У меня болит за него сердце, и я надеюсь, что мне не позвонят и не скажут, что он умер от передозировки.